Напомнили тут, что у Каси было картинко в тему )) Мелкота, достающая Торина вопросом, откуда берутся гномы:

@темы: арты, Торин, Кили, Фили, jpg

---

Уже третью неделю не могу закончить парочку драбблов. Нормальных, серьезных драбблов. Вместо этого в голову лезет всякая хрень )


- Мам. Ма-аам.

- Угу, - Дис помешала раствор, пытаясь вспомнить, добавляла она уже серу или нет.

- Ну, ма-ам!

- Что, Кили? – Нет, кажется, нет. Точно не добавляла. Махал, она же так никогда не закончит!

- Откуда берутся гномы?

- Что?

- Ты обещала рассказать, откуда берутся гномы, - терпеливо повторил Кили.

- Не сейчас. Я не могу, - Дис аккуратно ссыпала тщательно отмерянный порошок в тигель.

- Но ты же обещала! – в голосе Кили послышались жалобно-плаксивые нотки.

Дис глубоко вздохнула.

- Это большая тайна, - она серьезно взглянула на младшего сына. – Я не имею права вам рассказывать. Это может сделать только глава рода.

- Ты хочешь сказать… - нахмурился Фили.

- Отправляйтесь к Торину. Если он решит, что вы уже достаточно взрослые, он вам все объяснит.

И выкручивайся, как знаешь, братец.

- Дядя, можно задать тебе очень важный вопрос? – просочившиеся в кабинет племянники стояли возле стола, преданно глядя на него щенячьими глазами.

- Можно, Фили, - кивнул Торин, откладывая чертеж.

- Откуда берутся гномы? Мама сказала, что это большая тайна, и только ты можешь нам рассказать.

- Она так сказала?

Спасибо, сестренка, я этого не забуду.

- Тогда садитесь поудобнее, это долгая история. Когда-то давно, когда еще не было ни солнца, ни луны, ни эльфов, Вала Ауле, которого мы зовем Махалом, решил создать себе помощников, равных ему в мастерстве…

- … так в Арде появились первые гномы, - довольный собой, Торин улыбнулся племянникам.

Заглянувший к другу по делам Двалин с ухмылкой заметил, как Фили нахмурил брови.

- Но это было так давно! Неужели Махал до сих пор делает каждого гнома вручную?

- Парни, - благодушное выражение на лице Торина сменилось досадой, и Двалин поспешил придти ему на выручку. - Помните, мы с вами ходили в конюшню. И твой пони, Фили, забрался на свою подружку.

- Ага, ты сказал, что они так играют!

- Вот от этой игры и получаются новые пони, - Двалин потер подбородок. – И у гномов примерно так же.

- То есть они, - Фили неуверенно сделал жест рукой, - э-ээ… друг на друга?

Торин возвел очи горе. Двалин показал ему за спиной кулак.

- А когда вы с дядей Торином в тренировочном зале боретесь, - радостно распахнул глаза Кили, - вы тоже новых по… то есть, гномов делаете?

Двалин медленно поднял упавшую челюсть. Торин мелко трясся, уронив голову на руки.

@темы: фик, забавность, Торин, Кили, Двалин, Фили

---

Как же меня выносит ториновский хвост. Откуда-то вылезает хэдканон, что это домашняя прическа. А на первой я вообще зависла: ресницы-нос-плечи. Валить и трахать немедленно.

@темы: Торин, хоббит-каст, jpg

---

Перевод серии (3 часть)

Автор: mainecoon76
Название: Снежная пыль
Рейтинг: PG-13
Жанры: слэш, AU, мистика, ангст, экшн
Персонажи: Торин, Двалин, Балин, Бильбо, остальные.
Пейринг: Дворин
Описание: Почти восемьдесят лет назад Двалину стало известно о трагической судьбе, уготованной тем, кто ему дорог. Их поход к Эребору подходит к концу, и он понимает, что времени уже не остается. Он готов бороться изо всех сил, чтобы отвести нависшую угрозу. Но он никогда не предполагал, что эта борьба заставит его пойти против собственных представлений о чести и верности.

Третья часть серии.

Первая часть
Вторая часть
Зарисовка к третьей части

часть 1/6

В этом году зима приходит рано.

Первый снег застает их в Озерном городе. Когда они поднимаются в гору, он хлюпает у них под ногами, смешиваясь с глиной - сырой и грязный. Реку сковывает тонкий прозрачный лед. Двалин спрашивает себя, стоит ли считать неким предзнаменованием ранние морозы, сулящие умирание всему, что не успело подготовиться к приходу холодов. Потом он вспомнит, что были и другие зловещие знаки, на которые он не обратил внимания. Как Торин безотчетно касался его руки, когда они искали убежища в этом людском городе, насквозь пропитанном ложью и лицемерием. Как он погружался в мрачные раздумья, уставившись невидящим взглядом на Одинокую Гору.

Двалин боится. И у него есть на то причины. Причины, которыми он ни с кем не может поделиться. Тревожные мысли настойчиво роятся в голове, делая его еще угрюмей и вспыльчивей, чем обычно, не давая уснуть по ночам.

Но беда приходит, откуда не ждали.


- Я не понимаю, почему это так важно. – Бильбо Бэггинс выпрямляется во весь свой невеликий рост, обводя их по очереди сердитым взглядом. – Камень. Вы хотите найти красивый камень. Смауг отправился, чтобы спалить дотла Озерный Город со всеми его жителями! Они же нас приютили и… они ни в чем не виноваты, и он убьет их. А все, что вы хотите – найти этот проклятый камень?

- Да, и как можно скорее. – Торин даже не пытается скрыть нетерпение. – Пока Смауг не вернулся. Принимайтесь за дело, у нас нет времени! – Он поворачивается к остальным, и гномы нервно отводят глаза. – Живо!

В результате все поспешно бросаются перебирать золотые монеты и украшения, роясь в драгоценностях, как в куче песка, в поисках одного единственного сокровища, которое должно обеспечить успех их предприятия.

Все кроме Двалина, на которого рявканье Торина оказывает прямо противоположный эффект. В течение всего похода его нервы были на пределе, и обостренное чувство опасности подсказывает ему, что стоит держаться настороже.

Их взломщик тоже не спешит присоединиться к поискам. Нахмурившись, он смотрит на суетящихся гномов, неодобрительно поджав губы. Торин поворачивается к ним, опасно сощурив глаза.

- Вы, оба! – рычит он. – Шевелитесь. Повторять не стану!

Бильбо пораженно вздыхает, и внезапно Двалин понимает, что боится за его безопасность не меньше, чем за Торина. Он придвигается к хоббиту и подталкивает его к лестнице, ведущей в сокровищницу. Бильбо оборачивается, сердито глядя на него, но когда их глаза встречаются, злость на его лице сменяется мрачным пониманием.

Двалин первым отводит взгляд. Ни Бильбо, ни кому другому он не признается, что Торин никогда прежде не говорил с ним так. Ни разу за почти две сотни лет. Сжав кулаки так, что ногти впиваются в ладони, он следом за Бильбо поднимается на гору золота.


Пытаться найти в таком количестве драгоценностей один единственный камень – задача почти нереальная.

- Махал, помоги нам, - бормочет Бофур, вытирая со лба рукавом. Рукав весь в грязи, так что на лице остаются черные полосы. Он поворачивается к Балину и улыбается. – Он же может, да?

Балин кивает и рассеянно окидывает взглядом нишу, содержимое которой они перебирают последние три часа. Двалин замечает в его глазах беспокойство. Балин то и дело зарывается пальцами в золотые монеты, словно их прикосновение успокаивает его, и Двалину хочется взять его за руки.

- Конечно, дружок, - вымученно улыбается Балин. – Мы же добрались сюда несмотря ни на что. Создатель не мог посмеяться над нами, приведя сюда и бросив в самый сложный час.

- Он иногда не прочь посмеяться, - пожимает плечами Бофур, поддевая сапогом груду драгоценных камней. Они рассыпаются, но магического сияния Аркенстона не заметно. – Ладно, что толку переживать? Будь, что будет, мы же не можем изменить судьбу. Но, хорошо бы он был к нам подобрее.

Двалин хватается за каменную стену, обламывая ногти. Образы проносятся у него в голове, знакомые до мелочей, но все равно заставляющие вздрагивать от ужаса, и все, что он видит – это алые пятна, струи, реки крови.

Мы же не можем изменить судьбу.

Наверное, он не может. Наверное, предупреждение Вили было всего лишь жестокой шуткой богов. Воздух кажется таким густым, что им невозможно дышать.

- Подобрее? – горько усмехается он. – Нашел, чего ждать. Если мы не одолеем судьбу, она раздавит нас. Вот тебе и весь смех.

Балин поднимает голову, и Двалин замечает в его глазах тревогу. В следующее мгновение тяжелая ладонь опускается на его плечо.

- Верно сказано, - Торин проходит мимо. – Будь я проклят, если не сумею одолеть ее на этот раз. Так что бросьте пустые разговоры и ищите камень, иначе все будет напрасно!

Его глаза блестят в тусклом свете факелов, и капельки пота сверкают над бровями. Он обводит взглядом груды сокровищ, словно пытаясь заставить Аркенстон появиться по одному его желанию. Он не глядит на Двалина, он вообще редко это делает с тех пор, как они очутились в Горе. Они знакомы так давно и так близко, что способны понимать друг друга без слов, но теперь Торин смотрит сквозь него, и Двалин впервые чувствует, что ему не дотянуться до друга, словно их разделяет невидимая стена.

Он едва сдерживает рвущийся наружу рык.

Балин и Бофур переглядываются и снова принимаются за дело. Торин поворачивается, направляясь к остальным. Двалин смотрит ему вслед, пока он не исчезает из виду. Он хватает первый попавшийся камень - синий, цвета ториновых глаз, кристально-чистый сапфир размером с кулак, сверкающий тысячами отполированных граней – и бьет им об стену, пока не разбивает кулак в кровь. Острые грани впиваются в его ладонь, и Балин хватает его за руку, оттаскивая от стены. Он что-то говорит, но Двалин не слышит ни слова – все заглушает шум крови в ушах.

Он прислоняется к скале, жадно хватая ртом воздух. Постепенно он заставляет себя успокоиться, задвигая поглубже всепоглощающую ярость, которая рвется наружу с того момента, как они вернулись в Эребор.

Балин говорил, что над сокровищем лежит печать безумия. Может, так оно и есть.

Проглотив комок в горле, он переводит взгляд на Балина и Бофура. Они настороженно смотрят на него, готовые в любой момент удержать его, если потребуется. Он качает головой.

- Я в порядке, - хрипло выдавливает он, возвращаясь к поискам.


Дни тянутся один за другим. Нависшая угроза действует на нервы даже самым добродушным членам отряда. Они то напряженно замирают, готовые в любой момент услышать громогласный рык, скрежет когтей и хлопанье кожистых крыльев, после чего струи пламени обрушатся на них, выжигая пустынные залы, то продолжают лихорадочные поиски, валясь с ног от усталости. И даже во время коротких передышек не слышно ни шуток, ни песен.

Торин единственный, кто никогда не отдыхает.

Двалин держится только силой воли. Его организм достаточно крепок, недостаток сна и еды ему не помеха, но дело не только в этом. Его нервы уже давно на пределе. Восемьдесят лет он был настороже. Он постоянно ждал, ждал и боялся, что любой его промах, любая оплошность приведет к трагедии. Сейчас этот миг как никогда близок, и все его силы уходят на то, чтобы держать себя в руках, когда больше всего ему хочется поднять голову и завыть, молотя кулаками холодный камень стен, пока не треснут кости, как пойманный в клетку дикий зверь, что кидается на прутья.

Балин не оставляет его ни на минуту. Двалин никогда не говорил ему о полученном предупреждении, но брат знает, что уже долгие годы что-то точит его изнутри. Он отчаялся добиться объяснений, но неизменно был рядом, молчаливо поддерживая Двалина.

- Мы еще можем его найти, - говорит Балин, когда они сидят на полу сокровищницы, жуя черствый хлеб. – Может, нам стоит пересмотреть технологию поиска. Мы уже проверили основные места, где он мог быть, но, что если дракон перенес его? Может, у него был тайник для самых ценных вещей?

Двалин молча смотрит на него, и ему становится не по себе. Первый раз в жизни он видит, чтобы у Балина тряслись руки.

Он не привык ходить вокруг да около.

- Ты не веришь, что у нас получится. Думаешь, что ничего не выйдет.

- Что? Нет, - Балин вздыхает и качает головой. – Вовсе нет. Мы все знали, что это рискованное дело, и оно еще не окончено. Никогда не сдавайся раньше времени, дружок.

Двалин не отвечает на его улыбку. Балин принимается теребить бахрому на обтрепанных рукавах, и Двалину хочется, чтобы он, наконец, прекратил.

- Что ты помнишь, братишка?

Двалин удивленно поднимает голову. Балин смотрит куда-то вдаль, словно видит что-то в пустоте. Его пальцы продолжают нервно перебирать ткань.

- Ты был мальчишкой, когда это произошло. Ты помнишь… - он обрывает себя, и его лицо становится непроницаемым, словно тяжелая мраморная дверь становится на место, сливаясь со стеной. – Не важно. Давай продолжим, у нас осталось мало времени. - Он поднимается, засовывая кусок хлеба в карман.

Какое-то мгновение Двалин просто смотрит на него, а потом встает. Он не знает, что за воспоминания заставляют руки Балина дрожать, но предпочитает не спрашивать.


Дракон так и не возвращается, но однажды ночью они все-таки видят огонь. Вереница факелов освещает дорогу от Озера. Целая армия эльфов и людей из Эсгарота направляется к Горе и разбивает лагерь у подножия недалеко от Главных Ворот. Они не отвечают на вопрос Торина о цели прихода. Вместо этого они разводят костры и устраиваются на ночлег. Долину наполняют звуки эльфийских арф и веселых песен.

- Почему они здесь? – спрашивает Фили, когда они собираются на стене. – Зачем они привели с собой эльфов?

- А как ты думаешь? - бросает Торин. – Они хотят забрать то, что принадлежит нам. Рассчитывали пройти по нашим трупам, но так просто им это не удастся.

- Но дракон… - Фили недоуменно качает головой. – Где же дракон?

На это никто не может ответить, и они возвращаются внутрь и разбредаются по углам, устраиваясь на ночь. Двалин лежит, уставившись в темноту, и прислушивается к металлическому звяканью, доносящемуся из сокровищницы. Торина нет рядом с ним, и он убеждает себя, что причина пробегающей по телу дрожи всего лишь холод, не страх.


Переговоры ни к чему не приводят.

Люди ведут себя дерзко и вызывающе, их требования смехотворны, а тот факт, что они пришли в сопровождении Трандуила, державшего их отряд в темницах, вызывает только ярость. Торин кипит от злости и, пожалуй, на этот раз Двалин точно знает, что у него на уме, потому что сам испытывает то же самое. Они не могут пойти на выставленные условия, если только Торин хочет сохранить лицо и уважение к себе, как к правителю. Хотя те, кто пришли сюда уж точно не питают к ним никакого уважения.

Члены отряда в бессильной ярости смотрят, как Торин ставит точку в переговорах, всадив стрелу в щит глашатая, и они оказываются в осаде.

- Тот, кто называет себе Королем-под-Горой, - бушует Кили. – Да как они смеют? Они что, все время нам лгали? Они приветствовали нас! Они обещали нам поддержку!

- Они винят нас в том, что их город разрушен, и считают, что имеют право на компенсацию, потому что убили дракона, - обеспокоенно бормочет Балин. – Это плохо. Нам нужны союзники, мы не выстоим в одиночку…

- Мы еще посмотрим. - Торин обрушивает кулак на каменный парапет. - Балин, постарайся найти воронов, я отправлю послание в Железные Холмы. Теперь, когда Эребор наш, Даин поможет защитить его от мародеров.

Балин кивает, но прежде чем уйти, он успевает обменяться взглядами с братом, и Двалин уверен, что ясно понял его мысль.

Только, если у нас будет Аркенстон.

Их кузен достойный гном и добрый друг, но это не значит, что он поведет свою армию в бой с другими народами. По крайней мере, пока у Торина не будет Камня Государя – символа славы и власти, который объединит все семь кланов против любого врага.

Если они найдут Аркенстон, будет война.

Не славная битва, но горе и смерть. У них нет шансов. Даже если они получат помощь от Даина, их все равно слишком мало, и Двалин знает, чем все закончится, он это видел. Он до сих пор видит это в своих снах.

Торин, бледный как смерть, истекающий кровью на походном лежаке. Балин с черной стрелой в груди. Кровь, пропитавшая золотые волосы Фили и растекающаяся темной лужей вокруг тела Кили.

Их отец верил, что Двалин сможет помочь им, спасти их. Если бы он только знал…

Это не дракон, понимает он с обреченностью. Их судьба – эта битва, которую он должен предотвратить любой ценой, иначе те, кого он любит, погибнут, а его собственная жизнь потеряет смысл.

- Не делай этого, - слышит он собственный голос. Все присутствующие поворачиваются к нему.

- Не делать чего? – Торин глядит на него, нахмурив брови.

- Не объявляй войну. – Двалин знает, что все недоуменно смотрят на него, даже Балин обернулся в изумлении. Но он не обращает на них внимания. – Они ублюдки, но Балин прав. Нам нужны союзники. Мы не должны развязывать бойню.

В воздухе повисает тишина. Торин глядит на него так, словно не может поверить своим ушам, и Двалин чувствует, как краска заливает его лицо. Он воин, гном из гордого клана, который никогда ни перед кем не склоняется, и он всегда был верен Торину. Он должен преданно стоять рядом со своим королем, как делал это всю свою жизнь.

Не искать мира с кучкой грабителей и шантажистов, которые отказывают Торину в его праве на престол и уважении. Не ставить под сомнение решение короля в присутствии свидетелей.

Но Торин всегда прислушивался к его совету, всегда полагался на его мнение. Возможно, он хотя бы выслушает его.

С минуту Торин просто молчит. Потом крепко хватает Двалина за руку.

- Иди за мной, - бросает он, и Двалин, сжав зубы, повинуется.


Он следует за Торином в небольшую оружейную недалеко от сокровищницы. На стенах изображены величественные картины битв прошлого, и пламя факелов отражается тысячами бликов от драгоценных камней мозаики.

Как только за ними захлопывается дверь, Торин резко оборачивается. Его глаза метают молнии.

- Довольно, Двалин, - рычит он. – Сделаешь так еще раз – пожалеешь.

Двалину ловит себя на том, что ему хочется врезать Торину в челюсть. Он отчетливо слышит звук удара, представляет, как увидит на его лице боль и растерянность, и это даст ему преимущество – лишнее мгновение, чтобы провести прямой в корпус, так чтобы согнулся пополам…

Он с силой прикусывает губу. Можно сколько угодно злиться на Торина, но сейчас его пугают собственные дикие мысли. Он не хочет причинять Торину боль. Он хочет защитить его и уберечь.

- Я не оспариваю твое решение, - ровно говорит он. – Прости, если мои слова были неуместны.

- Да уж, были, - сердито бросает Торин. – Впредь помни свое место.

С таким презрением он обычно обращается к тем, кого едва удостаивает вниманием. Так он говорил с хоббитом в самом начале путешествия, но это уже давно в прошлом, и Двалину этот тон и эти слова как нож в сердце.

Ему бы стоило прикусить язык, чтобы потом попробовать поговорить еще раз. Он слишком долго закрывал глаза на очевидное, но сейчас нет смысла врать себе – с его другом что-то не так. Он изменился. Торин всегда был горд, но не глуп, суров, но не жесток, и он всегда обращался с Двалином как с равным.

И это почти невозможно вынести. Сильнее, чем когда-либо тьма проникает в его разум, отравляет волю и наполняет мысли ненавистью. С рычанием он делает шаг вперед и, ухватив Торина за отвороты рубахи, впечатывает его в стену.

- Идиот гребаный! Ты ничего не знаешь! Ты же умрешь! И Фили! И Кили! И Балин! А мне придется с этим жить! И я скажу, что я об этом думаю, хочешь ты или нет!

Торин застывает, и яростный порыв проходит так же внезапно, как появился. Они молча смотрят друг на друга, затем Торин поднимает брови, глядя на руку, все еще сжимающую его рубаху, и Двалин отпускает его, словно обжегшись.

- Ты поднял руку на своего короля.

Двалин отступает на шаг и делает глубокий вдох, пытаясь придти в себя.

- Только короля?

Торин не отвечает.

Двалин вглядывается в его бесстрастное лицо и пытается побороть отчаяние. Они были друзьями, сколько он себя помнит. Почти две сотни лет они были вместе в горе и в радости, трудились бок о бок, вместе сражались, делили кров, еду и постель. У них был один дом, одна семья, они знали друг друга лучше, чем себя. Но сейчас Двалин не узнает своего друга.

Он склоняет голову, как того требует обычай.

- Прошу прощения, мой король. Этого больше не повторится.

- Надеюсь.

Торин уходит, не взглянув на него. Двалин прислоняется к стене и прикусывает губу, пока рот не наполняется привкусом меди.

- Мы не должны идти в бой, - шепчет он. – Услышь меня. Прошу тебя. Поверь мне.

В ответ на уши давит жуткая тишина.


- Прошу прощения.

Двалин оборачивается и видит в дверях Бильбо. Их взломщик сейчас похож на сжавшегося в комок кролика, готового при малейшем шорохе рвануть с места, но на его круглой мордахе написана решимость.

- Я слышал… Извини. Вы довольно громко говорили.

- Да. - Двалин сердито смотрит на хоббита. Только его сейчас и не хватало. – Так чего ты хотел?

- Ты… - Бильбо озирается, потом заходит в зал и закрывает за собой дверь. – Мы можем поговорить? Если ты не против, конечно. Строго между нами.

Бильбо нервно переступает с ноги на ногу и, судя по его бледной физиономии, он предпочел бы оказаться где угодно, только не здесь, но он держится прямо и решительно, не прячась от хмурого взгляда Двалина. Пожалуй, их взломщик и правда не так прост как кажется.

- Ладно, выкладывай, что там у тебя.

- Хорошо. – Бильбо делает глубокий вдох, и поднимает на Двалина глаза. – Ты и Торин… вы очень близки, насколько я понимаю.

- Были. Видимо, больше нет.

- Я могу спросить… почему ты споришь с ним?

- Что? – Двалин скрипит зубами.

- Ты единственный, кто не соглашается с ним. Мы все видим, что с ним происходит, этого же нельзя не заметить, - Бильбо нервно смеется. – Это… ненормально. Но ты единственный, кто возражает ему. Почему?

- Какое тебе до этого дело? – огрызается Двалин. – Тебя это не касается.

- Может, и нет, - Бильбо бессознательно сжимает руку в кармане. – Ты сказал, что не хочешь войны.

- Не хочу.

- Что, если есть возможность ее предотвратить?

Двалин смотрит на хоббита, раскрыв рот. Все его мысли разом улетучиваются.

- Как?

- Ты меня убьешь, я знаю, - нервно выдыхает Бильбо. – Ладно. Что, если я скажу тебе, что знаю… У меня нет его при себе, просто, чтобы ты знал… Но что, если я знаю, где находится Аркенстон?

Это совсем не то, что Двалин ожидал услышать.

- Торин будет в восторге.

- Не думаю, что мне стоит отдавать ему камень, - Бильбо делает шаг назад, поглядывая на дверь. – Послушай, он слишком хочет его получить. Он просто помешался на нем. Я такого никогда не видел. – Он прикусывает губу и отводит глаза. Его правая рука непрестанно перебирает что-то в кармане.

- Это опасно, - продолжает он. – Так хотеть чего-то. Желание завладевает твоим разумом, и ты перестаешь замечать все вокруг. Оно никогда не отпустит тебя.

- Что ты знаешь об этом? – спрашивает Двалин. Разговор принимает неожиданный поворот. Внутренний голос подсказывает ему, что взломщик прав, да он и сам знает, какого это – желать чего-то всем своим существом.

- Я? Нет, ничего. Совсем ничего, - Бильбо широко улыбается, и от этой улыбки за милю несет фальшью. – Просто ты сказал, что не хочешь войны, и я тоже. Если Торин не слушает тебя или Балина, он не послушает никого, так ведь? Но если… это просто предположение, но я, правда, не знаю, что еще можно сделать… что, если я отдал бы Аркенстон Барду, и Торин был бы вынужден… ай! Убери руки!

На какой-то миг ярость ослепляет Двалина, и он вздергивает хоббита за грудки и прижимает к стене.

- Как ты смеешь? – шипит он в бешенстве. – Как ты мог предложить такое, ты, мелкий паршивый…

- Да выслушай ты меня, наконец, гном тупоголовый! – Каким-то образом Бильбо умудряется выглядеть возмущенным, даже когда его ступни болтаются в воздухе. Это так изумляет Двалина, что он замолкает. Должно быть, так чувствует себя волк, когда его кусает заяц.

- Между прочим, я мог бы просто так и сделать, - сердито заявляет Бильбо. – Перелезть через стену и пробраться в лагерь. Для опытного взломщика это раз плюнуть, должен заметить. Но я этого не сделал. Я не хочу, чтобы началась война, я не хочу, чтобы все они погибли: Кили, и Фили, и Бофур, и остальные. Так что если у тебя есть идея получше, я тебя с удовольствием выслушаю.

Двалин медленно опускает его на землю и разжимает пальцы. Он прислоняется к стене и закрывает глаза.

Если Торин получит Аркенстон, все кончено.

Своими руками отдать его врагу – это последнее, на что он мог бы пойти.

Но если его спрятать…

Двалин сглатывает застрявший в горле комок. Это измена. Одну мысль об этом уже можно считать предательством.

Он не знает, сколько стоит так, подпирая стену, но когда он открывает глаза, Бильбо смотрит на него, терпеливо ожидая ответа. У него бледное лицо и темные круги под глазами.

- Может быть, - медленно произносит Двалин, - если бы мы могли его спрятать... Только на время. Пока Торину не станет лучше.

- А если… – начинает Бильбо и тут же осекается под суровым взглядом Двалина. Он не позволит никому даже предполагать, что Торин может и не придти в себя.

- Что ж, - Бильбо откашливается. – И как это, по-твоему, поможет?

Двалин заставляет себя успокоиться. Возможно, это тот шанс, которого он ждал все восемьдесят лет. У него нет другого выбора, даже если ему придется совершить предательство. Если Торин когда-нибудь узнает об этом, их дружбе придет конец, и он сам будет в этом виноват. Он поворачивается к Бильбо.

- Ты знаешь, что такое Аркенстон?

UPD

часть 2/6

Проходят дни, и Двалин вынужден признать, что Торину не становится лучше. Именно это он повторяет себе раз за разом, отказываясь взглянуть правде в глаза. Правда состоит в том, что состояние Торину стремительно ухудшается. Двалин не видит, чтобы он ел или спал, а говорить он способен только о защите эреборских сокровищ и праве на престол или о войне, которую будет вести с теми, кто противостоит ему. Двалин ценит золото и не меньше Торина ненавидит их противников, но сейчас больше, чем когда либо, им нужен здравомыслящий предводитель, который будет резонно отстаивать их требования, а не буйный псих, ведущий всех к погибели.

Двалин был уже достаточно взрослым, когда похожее случилось с Трором. Он помнит. Дед Торина был достойным королем, пока безумие не завладело им, и внуку пришлось оттаскивать его прочь из сокровищницы, когда тот не мог оставить захваченное драконом золото. Теперь те же темные силы пожирают душу Торина, а Двалину остается беспомощно смотреть на это в бессильной ярости.

Никто из отряда не осмеливается возражать Торину, и Двалин не хочет даже представлять, что будет, если они это сделают. Всеобщее воодушевление при виде сокровищ давно схлынуло, и они могли бы объединиться перед лицом возникшей опасности, но этого не происходит. Братья держатся ближе друг к другу, весь отряд разбивается на мелкие группы, и Двалину не раз приходится разнимать дерущихся, когда ссоры вспыхивают на пустом месте, переходя в ожесточенные стычки. У Бофура на щеке красуется порез за то, что он назвал Дори самодовольным ублюдком. Кили и Ори подчеркнуто не разговаривают друг с другом. Балин вообще редко открывает рот.

Бильбо подходит к нему и сует под нос флягу, вырывая из мрачных мыслей.

- Что-нибудь происходит? – спрашивает он. Двалин устало мотает головой. Армия людей и эльфов прочно обосновалась у подножия Горы. Не похоже, что они уйдут отсюда по своей воле.

Бильбо издает тихий смешок, и Двалин поднимает голову. Их взломщик осунулся и выглядит измученным, как и все они. А еще он наверняка напуган до смерти. Когда-то Двалину казалось, что он и двух дней не протянет в подобной обстановке. Теперь ему кажется, что хоббит – единственный в Горе, кто умудрился сохранить трезвый рассудок. Неожиданно, но, тем не менее, греет душу.

- Хорошо бы Гэндальф был здесь, - произносит Бильбо. – Интересно, что его задержало. Он… я имею в виду, он же волшебник, что может произойти с волшебником?

- Ты волнуешься, - догадывается Двалин.

- Да. Да, волнуюсь. С чего бы, действительно, - огрызается Бильбо. – Извини, - говорит он, помолчав. - Я не хотел. Просто он обещал, что мы встретимся возле Горы. Не могу поверить, что он нас бросил.

Пора бы уже привыкнуть. Двалин не озвучивает свою мысль. Вместо этого он ободряюще хлопает хоббита по плечу.

- Хорошо держишься, - ворчит он. – Продолжай в том же духе.

Бильбо бросает на него усталый взгляд, в котором Двалин видит отражение его собственных невеселых мыслей. Их связывает общая тайна – замысел, идущий вразрез со всем, вот что Двалин верит. У них нет даже толкового плана, и они вынуждены полагаться друг на друга, хотя Двалин доверяет только близким, и Бильбо об этом знает. Только они двое в курсе, где спрятан Аркенстон, только у них есть слабый шанс предотвратить катастрофу ценой собственного душевного спокойствия, и Двалин рад, что ему достался сообразительный напарник с несгибаемой силой духа.


Но, несмотря на хоббичью смекалку, Бильбо не разбирается в политике и дипломатии, а им нужно выработать определенную стратегию. Двалин находит брата на стене. Тот мерит шагами узкую площадку, поглядывая на раскинувшийся внизу лагерь. Какое-то время Двалин просто смотрит, как Балин вышагивает туда-сюда, словно запертый в клетке волк, и заставляет себя дышать ровно. Балина никогда нельзя было назвать нервным. Он вообще самый невозмутимый гном, из всех кого Двалин знает. Он не должен сейчас метаться по стене, теребя пальцами обшлага. И уж точно не должен вздрагивать, когда Двалин подходит ближе и притрагивается к его руке.

- Двалин! – Балин тут же спохватывается, но Двалин успевает заметить его замешательство. Балин машет рукой в сторону разбитых у подножия Горы палаток.

- Вот, ломаю голову, что нам с ними делать.

Двалин кивает.

- Я хотел поговорить об этом. Ты уже что-нибудь надумал?

Балин качает головой. Во взгляде его проскальзывает что-то слишком похожее на отчаяние.

Они молча вслушиваются в холодную тишину. Откуда-то сверху раздается хриплое карканье, и Двалин поднимает голову, замечая ворона, кружащего над лагерем на фоне бледного неба. Внизу слышатся обеспокоенные возгласы.

- Балин, - негромко произносит Двалин. – Если мы не найдем Аркенстон… какие у нас варианты?

- Ну, - Балин бросает на него осторожный взгляд и поджимает губы. – Есть надежда, что Даин поможет нам и без Камня, тогда мы сможет отогнать их…

- Поможет каким образом?

Балин прищуривается.

- Что ты имеешь в виду?

Двалин избегает его взгляда.

- Мы будем сражаться, - медленно говорит он. – Мы проиграем. И даже если нет, мы не сможем жить в полной изоляции. Ты это знаешь.

Балин не отвечает. Двалин сжимает челюсти и ждет.

- Торин не пойдет на переговоры, - говорит, наконец, Балин. – И они тоже.

- Они могут.

- Ты слышал их, - рассерженно шипит Балин.

- Слышал, - огрызается Двалин. – И преимущество, барлог их дери, на их стороне. Кто у нас советник по внешним связям, я или ты?

Балин фыркает и отворачивается. Двалин чувствует, что начинает закипать. Он зажмуривается, загоняя рвущийся рык обратно в глотку.

- Торин не пойдет на переговоры, - упрямо повторяет Балин. Дело именно в этом, и чтобы выполнить давнее обещание, данное призраку ушедшего друга, придется нарушить все мыслимые принципы.

- Если Торин не пойдет на переговоры, - тихо говорит он, - это должен сделать кто-то другой.

Повисшая между ними тишина кажется осязаемой. Двалин поднимает голову и видит, что Балин смотрит на него с ужасом. Сглотнув комок в горле, Двалин отводит взгляд. Нет нужды пояснять, они оба знают, что за этим последует. Он не настолько глуп, чтобы думать, будто Торин когда-нибудь будет ему за это благодарен, хотя он упорно отказывается признавать, что его одержимость никогда не пройдет. Но если это необходимо, чтобы превозмочь судьбу, он это сделает.

Он надеется лишь, что Балин сможет понять.

Раздается тяжелый вздох, и когда Двалин поднимает взгляд, он замечает пораженно, что глаза брата блестят от непролитых слез.

- Я должен подумать, - говорит Балин и, повернувшись, направляется к выходу на противоположной стороне. Этот ход ведет к кузням, и Двалин догадывается, что брат хочет избыть тревоги за работой.

Он остается стоять на месте, не в силах пошевелиться, когда вместо мыслей в голове лишь вихрь, порожденный виной, отчаянием и диким гневом. Он зажмуривается и делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и замирает, почувствовав чужое присутствие.

- И в чем же состоит твой план? – произносит знакомый голос за спиной.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Двалин медленно поворачивается.
Торин стоит в темном проеме, скрестив руки на груди. Брови грозно сдвинуты, а в глазах полыхает ярость. Двалин не помнит, чтобы когда-нибудь видел его таким смертельно бледным. Его лицо искажено, и по нему так легко прочитать все, что он испытывает. Изумление. Шок. Боль. Дикое бешенство.

Двалин выпрямляется.

- У меня нет плана, - заявляет он, и хотя бы отчасти это правда.

- Ты лжешь. – Торин делает шаг навстречу, и Двалин невольно напрягается. Ему наверняка придется защищаться. – Не считай меня идиотом. Не думал, что это будешь ты. Ты! - Он срывается на крик, сгребая Двалина за отвороты рубахи и швыряя его к стене с такой силой, что воздух вышибает из легких. Двалин открывает рот, пытаясь вдохнуть, и не может, потому что жесткие пальцы давят на горло.

- Предатель! - шипит Торин. Боль и ярость в его голосе так похожи на то, что чувствует сам Двалин.

- Нет, - Двалин пытается оторвать руку, которая перекрывает ему воздух, но Торин необыкновенно силен, тем более, когда зол, и перед глазами все начинает расплываться. – Ты умрешь… Я не позволю тебе… И мальчишкам…

Вместо голоса только жалкий хрип, и лицо Торина так близко, красивое и угрожающее, искаженное безумным гневом, который затмевает разум.

- Ты принес клятву. Я не освобождал тебя от нее.

Двалин на миг закрывает глаза. Собрав все силы, он наносит удар, и когда Торин отшатывается, становится в защитную стойку, осознавая, что Торин может убить его, если захочет. Он вооружен, а Двалин никогда не поднимет на него оружие.

Если это конец, Махал, прошу тебя, пощади мальчишек.

Но ничего не происходит. Торин стоит неподвижно, опираясь на стену. В его взгляде больше нет гнева, только ужас.

Двалин не знает, что сказать.

Наконец, Торин выпрямляется и спокойно произносит:

- Уходи. – Его голос звучит неестественно хрипло. – Оставь меня одного.

Двалин идет прочь, не оглядываясь. Позже можно будет порадоваться, что остался жив. Сейчас он просто уходит, оставляя позади своего друга, брата, мальчишек и всех остальных.


Он бесцельно бредет по пустым коридорам, и в затхлой пыльной тишине слышится эхо звучавшего когда-то смеха и голосов. Он помнит эти лестницы и переходы, вздымающиеся ввысь колонны в огромных залах и потайные двери, ведущие в жилые покои. Он знает, каким путем проходили караульные, где можно было встретить школяров с книгами и тетрадками, бегущих в библиотеку, и на каких площадях было не протолкнуться в базарный день. Воспоминания пробуждаются, окружая его с каждым шагом. Воспоминания о том времени, когда Эребор был оживленной столицей, центром торговли и науки, гордым и славным под властью могущественного короля, чей трон был освещен сиянием Аркенстона. Счастливые дни, когда главной их с Торином заботой было - как втихаря улизнуть на рынок или тренировочную площадку, чтобы Фрерин за ними не увязался. Потому что они были большими, а Фрерин – докучливым малышом.

Как бы он хотел, чтобы Фрерин сейчас был с ними. Он был бы прекрасным советчиком и другом, возможно, единственным, кто мог вытащить Торина из мрачных раздумий. Но прах Фрерина развеян возле ворот Кхазад-Дума, и им придется обходиться без него.


Он идет безо всякой цели, но ноги ведут его по тому пути, который он считал забытым вот уже полтора с лишним столетия. Он знает эти коридоры, эти повороты лучше, чем свои пять пальцев. Он останавливается перед дверью, украшенной серебряными рунами, открывает запоры и заходит в покои своей семьи.

Если бы не толстый слой пыли, можно было бы подумать, что хозяева просто ушли по своим делам. В общем-то, так и было. Двалин помнит, как собирался пойти на тренировку, а Балин – на встречу при дворе. Отец рано ушел проверять посты, а мама, видимо, убрала со стола и поставила на место стулья, прежде чем отправиться в кузницу. Это был последний раз, когда они переступили порог дома.

Они должны были вернуться к вечеру.

В привычном для глаз полумраке он различает добротный камин с расстеленной перед ним медвежьей шкурой, кресла темного полированного дерева с лаконичным узором, висящие на стенах тяжелые гобелены. Шаги поднимают облачко пыли над рабочим столом мамы. Шкаф с оружием распахнут настежь, наверное, он так и не закрыл его в тот день. Мама жаловалась, что он постоянно оставлял его открытым. Паутина свешивается с распахнутой дверцы и покрывает оставленные доспехи.

Шаги гулко разносятся по пустынным коридорам. Дверь в его комнату приоткрыта, и Двалин проводит ладонью по гладкой поверхности, прежде чем отворить ее.

Здесь все так, как ему помнится: кровать с теплым меховым одеялом и простынями из тонкого хлопка – как полагается члену королевского рода; стул и стол, усеянный перьями и листами пергамента, среди которых недописанное письмо; пара сундуков, стенной шкаф. Одежда, в которую он уже не влезет, небрежно брошена на пол, а рядом лежит короткий меч в старомодных ножнах и потертая фляжка. На ночном столике несколько стальных зажимов для волос и мифриловая каффа, а еще оправленный в кожу манускрипт, посвященный традициям и художественным особенностям изготовления оружия в Первую Эпоху. Он взял ее у приятеля по имени Алфур, который целыми неделями трепался о ней, не переставая, пока Двалин, наконец, не попросил дать ему почитать. Книга оказалась довольно интересной, он почти закончил и собирался вернуть ее через пару дней. Впрочем, сейчас можно не беспокоиться: Алфур был одним из тех, кто защищал Главные Ворота, когда Смауг вторгся в Гору. Он погиб, также как Фрерин, как его родители, как их король и многие другие. Эребор, который он помнит, умер вместе с ними. Сейчас это лишь остов, занесенный столетней пылью.

Двалин тяжело опускается на кровать, и рассохшееся дерево жалобно скрипит под его весом. Он проводит рукой по резным столбикам, и его горло сжимается. Больше ста лет они ждали, пели песни и рассказывали истории, надеясь вопреки всему, что придет день, и они вернутся в свой дом, в то место, что считали своей родиной. Они прошли сотни миль, преодолели множество препятствий и избежали стольких опасностей, но теперь он понимает, что они гнались за мечтой.

Из тех, что рассыпаются в прах, стоит до них дотянуться.

Мечта исчезла, и ничего не осталось. Ничего кроме безумия для Торина и бессильной ярости для Двалина. И если раньше они всегда были друг с другом, друг для друга, то теперь нет даже этого. И он падает, падает в пропасть, и в последней отчаянной попытке удержаться он не может защитить тех, кого пообещал спасти.

Он утыкается в ладони и плачет впервые за полтора столетия.


Ему не хочется вставать, не хочется никуда идти. Он сидел бы здесь, пока не высохнет и не превратится в скелет. А может быть, его кожа станет твердой и серой, и он сольется с окружающим камнем. Это было бы милостью Махала. Но он никогда не бежал от своих обязательств, и торчать здесь вечно – не вариант.

Двалин не поднимает головы, когда тяжелые шаги раздаются в коридоре, приближаясь к его комнате. Он хорошо их знает, да и никто другой не стал бы его здесь искать. Балин садится рядом и притягивает его к себе, и Двалин утыкается ему в плечо как в детстве, когда он был маленьким гномом, а огромный мир вокруг – неизвестным и пугающим.

Они долго сидят так бок о бок. Затем Балин берет его за подбородок и, нахмурившись, принимается разглядывать синяки на шее. Его лицо как всегда невозмутимо, но Двалин видит, что внутри он кипит от возмущения.

- Как ты умудрился заполучить эти украшения?

Двалин невольно фыркает, хотя сейчас ему совсем не до смеха.

- Я был неосмотрителен. Торин слышал то, что я сказал тебе на стене. Мы повздорили.

- Ясно, - Балин мрачнеет. – Значит, мы должны действовать быстро. Если бы только было время все продумать…

Они еще какое-то время сидят в тишине, и Двалин проклинает судьбу. Он ненавидит то, что ему предстоит совершить. Торин был прав, назвав его предателем, а ведь он не знает и половины всего. А теперь речь идет не только о его измене. Он втравил брата, ближайшего советчика Торина, в заговор против их короля, против его лучшего друга, ближе которого у него никого нет.

И единственный способ оправдаться - хотя бы перед самим собой – сделать так, чтобы их план осуществился.

- Мы должны избежать битвы, - говорит он брату. - Любым путем.

Балин задумчиво кивает.

- Я наделся, что ты расскажешь мне, - тихо говорит он. – Все эти годы ты избегал расспросов, а сейчас ты сам не свой. Оно как-то связано с этим, да? Что мы не должны выходить на битву?

Двалин наклоняет голову.

- Что-то должно произойти. Что-то ужасное, и ты это знаешь. – Балин внимательно смотрит на него, словно пытаясь проникнуть в его мысли. – Можешь не говорить, если не хочешь. Я уважаю твое желание, и доверяю твоему решению, брат. Но знай, что ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я помогу, чем смогу.

Двалин ловит его ладонь и крепко сжимает в своей.

- Тогда помоги мне избежать битвы.

Балин внимательно вглядывается в его лицо и кивает.

- Хорошо. Помогу.

запись создана: 09.11.2014 в 11:07

@темы: перевод, фик, Торин, Двалин

---

Рейтинги на AO3

На тумблере народ осуждает разницу между R-кой и NC-ой. С примерами )) Не могла не перевести.

mature - "...а потом они занялись любовью", explicit - как именно они это делали.

mature

"Он посмотрел на лежащий перед ним открытый конверт.

Боги, он никогда не испытывал такого желания.

Хватит ли у него терпения быть нежным? Не торопиться? Он не хотел повредить его, не хотел делать ничего, о чем потом пожалеет… но нет, кажется, конверт хотел того же, что и он. Он сам лег в его ладони, покорно изгибаясь, словно податливая глина в руках гончара. Когда пришло время для большего, открытка была уже готова, и он каким-то образом точно знал, что делать. Складывая письмо, он будто двигался в танце, старом, как сама идея корреспонденции, и когда все закончилось, улыбка скользнула по его губам. Конверт был основательно, полностью запечатан."

explicit

"Клапан конверта едва заметно трепетал на сквозняке, и он мог видеть манящий приглушенный блеск клейкой полосы вдоль кромки. Это было искушением, вызовом: хочешь? О да, он хотел, он так хотел поднести конверт к губам, прижаться к нему, провести языком, сначала медленно, затем все быстрее, все увереннее, ощущая его вкус: легкую горчинку, искупающую ее сладость…

Когда конверт очутится в его руках, он прикрыл глаза и улыбнулся, наслаждаясь восхитительными ощущениями. Совершенная форма. Бумага под его пальцами была чуть шероховатой, а створки изгибались с тихим шорохом, норовя распахнуться под напором его языка. Да, да…

Теперь открытка. Его рука дрожала, когда он взял ее со стола, держа в другой конверт, расправляя его, открывая пошире. Войдет ли? О… о, да, войдет. Она скользнула внутрь одним плавным движением, заполняя конверт до предела. Они просто созданы друг для друга. Он счастливо улыбнулся от ощущения полного совершенства и гармонии.

Он был готов. Сейчас, уже сейчас: одним точным движением он сложил конверт и прижал клапан, прижал его со всей силы, до упора, и он приклеился, о боги, да, он приклеился. Он закрыл глаза, не в силах выдержать нахлынувший поток чувств.

Выдохнув, он нежно погладил конверт и подумал об адресе."

@темы: забавность, оффтоп

---

Подумалось...

Может, хотя бы в фильме прояснят вопрос,не дающий мне покоя еще с тех пор, как я в детстве читала книжку: почему весь такой из себя сострадательный и бескорыстный Бильбо, который готов "не требовать своей доли" не скажет об этом гномам? Казалось бы, чего проще - пришел к Торину, так, мол и так: "Я свои обязательства выполнил, изволь рассчитаться. Долю свою уступаю озерным жителям, так что золото грузите сразу за ворота". Будет сомневаться - напомнить про пауков, бочки и найденную дверь. Не согласится - вот он, контракт, Торином подписанный, Балином заверенный.

Если уж что-то и есть общее у гномов и хоббитов, так это практичность и деловая хватка. Ну, так и надо говорить с гномами на привычном им языке. Почему-то мне кажется, что Торин не отказался бы от своих обещаний хоббиту, тем более письменно подтвержденных. А уж если еще в придачу будет "Посмотри, что я нашел в сокровищнице...", то он вообще растает и ему будет глубоко похрену, куда Бильбо собирается свою долю пустить. Ну, покрутит пальцем у виска - спятил хоббит, хочет свое золото людям отдать, так ведь _его_ ж золото, какая разница.

@темы: оффтоп

---

Пусть будет РПС ))

@темы: хоббит-каст, jpg

---

Сколько они еще дразнить будут...

@темы: видео, БПВ, спойлер

---

Blue Mountains

Собиралась написать про Синие Горы, но трейлер отвлек ))

нудная простыня

Итак, Синие Горы (Эред Луин) — это горный хребет, который в первую эпоху примыкал к Железным Горам, отделяя Белерианд от Эриадора. Во вторую и третью эпохи — это приморская горная цепь на северо-западной оконечности Средиземья.

Первая Эпоха

В неоконченных сказаниях Синие Горы указываются, как место, где пробудились двое из семи Праотцов гномов со своими подругами - основатели кланов Огнебородов и Широкозадов. Когда именно это произошло, неизвестно, но очевидно после пробуждения эльфов в 1050 году Первой Эпохи. В Квента Сильме упоминается, что более древние поселения гномов располагались далеко на востоке. Долгобороды? Черновласы и Камненоги в Орокарни?

По всей видимости, Огнебороды и Широкозады долгое время занимались тем, чем обычно занимаются гномы: строительством, добычей полезных ископаемых и изготовлением из них разных полезных и красивых штук. Но поскольку гномы не являются главными героями Сильмариллиона, мы впервые узнаем о них, только когда они в 1250 году той же эпохи переваливают через горы и появляются в Белерианде, где сталкиваются с синдар.

В Синих Горах было два гномьих поселения: Белегост (Великая крепость, на кхуздуле - Габилгатхол), севернее горы Долмед, и южнее - Ногрод (Подземный город/Тумунзахар). Вот они

на карте.

Любопытно, что в сети есть карта Белерианда, на которой Белегост обозначен на юге Эред Луин, видимо, по аналогии с одной из карт к ВК. Поскольку это не согласуется с текстовым описанием и противоречит другим картам, я не стану на нее ориентироваться. У Толкина отсутствуют упоминания о клановой принадлежности поселений, но в некоторых энциклопедиях Азагхала - владыку Белегоста - именуют также вождем Широкозадов. О деятельности синегорских гномов известно, они были искусными мастерами, но предпочитали работать с железом, а не с драгметаллами. Ногрод славился своими кузнецами. Они ковали оружие и доспехи, которые не ржавели со временем и могли выдержать даже пламя дракона. Гномы Белегоста первыми начали плести кольчуги.

Нельзя сказать, что гномов и эльфов связывала дружба, скорее это было взаимовыгодным сотрудничеством. Ногродцы и синдар (а затем и нолдор) делятся друг с другом секретами кузнечного ремесла, белегостцы помогают Тинголу отстроить Менегрот, а позднее создают Нарготронд для Финрода. Также гномы снабжают эльфов оружием, которое те используют для сражения с орками. Гномы же получают от эльфов знания и щедрую плату в виде жемчуга, драгоценных камней и прочих плюшек. Между народами завязывается торговля, прокладывается торговый путь от гномьих поселений в Белерианд.

Всему этому приходит конец после конфликта с Наугламиром, который мастера Ногрода переделали (по другой версии создали) для Элу Тингола. Вкратце напомню: Тингол отказался платить, гномы отказались отдавать ожерелье. В результате Тингол был убит, а гномы Ногрода ввязались в войну с эльфами. Произошло это в 502-503 годах от восхода Солнца. В битве с эльфами гномы с трудом одержали победу, однако на обратном пути остатки войска были перебиты отрядом Берена. О немногих спасшихся "позаботились" энты. Примечательно, что гномы Белегоста отказались поддержать соседей, но это могло объясняться тем, что сами они потеряли многих воинов в битве с Морготом в 472 году, когда в поединке с Глаурунгом пал их предводитель Азагхал.

История Ногрода и Белегоста закончилась вместе с Первой Эпохой, когда в результате чудовищного катаклизма Белерианд ушел под воду, а Синие Горы оказались расколоты пополам и разделены на две части заливом Лун.

В различных источниках говорится, что крепости гномов в Эред Луин были разрушены. Так ли это? Если совместить карты Белерианда и Средиземья после Войны Гнева (возьмем наиболее известные классические карты), то получится

вот что.

Сверившись с масштабной линейкой, мы обнаружим, что по протяженности Синие Горы практически не изменились. Дополнительным ориентиром может служить холм Химринг (Химлинг?) впоследствии ставший островом.

Итак, мы видим, что Ногрод (в зеленом кружке) оказался практически на границе разлома. Если учесть, что это был подземный город, можно с уверенностью предположить, что он был целиком разрушен и, возможно, затоплен. Белегост находился чуть севернее. Значит ли это, что он меньше пострадал? Если верить все той же волшебной линейке, гномьи поселения находились друг от друга в 20-25 милях. Для катастрофы подобного масштаба это не расстояние. Скорее всего, Белегост был разрушен чуть менее, чем полностью.

Вторая и Третья Эпохи

Что осталось от кланов Огнебородов и Широкозадов к началу Второй Эпохи? Вспомним, что войско гномов Ногрода (т.е. большая часть населения) было полностью уничтожено эльфами, а Белегост изрядно обескровлен в результате войны с Морготом. Наверняка, в результате разрушения городов пострадало и мирное население. В итоге гномов обоих кланов осталось так мало, что они не смогли восстановить из руин бывшие крепости и в начале Второй Эпохи предпочли присоединиться к клану Долгобородов в Кхазад-Думе. В дальнейшем об их судьбе не упоминается, но здесь возникает интересный вопрос возможной ассимиляции, на котором мне хотелось бы остановиться подробнее.

С одной стороны, три с половиной тысячи лет Второй Эпохи и часть Третьей - большой срок. С другой, есть косвенные признаки, указывающие на то, что полного слияния кланов не произошло. Из примечаний к родословной Долгобородов мы знаем, что как минимум трое гномов из отряда Дубощита не принадлежали роду Дурина. Кроме того, Бифура, Бофура и Бомбура называют потомками морийских гномов. А какие еще гномы жили в Мории кроме Долгобородов? Да те самые синегорцы. Т.о. в конце Третьей Эпохи были гномы, точно знающие, что ведут свой род от Огнебородов и/или Широкозадов.

Возможно, синегорцы жили своей замкнутой общиной. Можно также предположить, что клановая принадлежность была для гномов крайне важна, и Огнебороды с Широкозадами старались не допускать, чтобы их женщины выходили замуж за Долгобородов. А вот обратная ситуация была им на руку: вышедшие за синегорцев гномки из рода Дурина переходили в семью мужа, и клан прирастал. В любом случае, таких случаев должно было быть больше, исходя из соотношения полов.

В 1980-81 году Третьей Эпохи в Кхазад-Думе просыпается барлог, и гномы, покинув свое обиталище, направляются на север в Эребор и дальше в Серые Горы. И вот здесь в моем личном хэдканоне синегорцы не идут вместе во всеми, а тихо-мирно уходят обратно в Эред Луин. Может быть, там все это время существовало небольшое поселение их родичей. А может, взыграла память предков. Четкой аргументации у меня нет, но я исхожу из того, что в последующих скитаниях гномов по Средиземью синегорцам было бы намного сложнее сохранять свое обособленное положение. Кроме того, у Толкина упоминается, что для войны с орками Траин разослал гонцов на север, восток и запад. На западе, по идее, могли быть только синегорцы. Опять же, во Вторую Эпоху Саурон вручил вождям гномов семь колец. А какие вожди без кланов? В общем, по моему мнению, когда Торин (по книге Трайн) поселился в Эред Луин, там уже проживали коренные синегорцы.

Залы Торина

Здесь уже идет область сплошных догадок и домыслов. Во-первых, нигде точно не указывается, в какой именно части Синих Гор находилось поселение Торина. В Неоконченных Сказаниях упоминается, что он жил у северо-западных границ Хоббитании. Но где северо-запад Хоббитании и где Синие Горы? )) Надо сказать, что к северу от Шира места были неспокойные. Там почти не осталось людских поселений. Оттуда приходили волки. Оттуда приходили орки из Серых Гор. Да и для гномов, которые жили в основном торговлей, это слишком далеко от потенциальных рынков сбыта.

С другой стороны, гномий тракт наверняка вел к прежним поселениям синегорцев на севере. Вдобавок, в приложении к ВК говорится, что Траин с Торином поселились на восточной стороне Синих Гор "beyond the Lune" т.е. за рекой (или заливом) Лун. Так что, я все-таки склоняюсь к мысли, что Залы Торина располагались в Северной части Эред Луин, но не на самом севере, а ближе к Серым Гаваням.

Что касается народонаселения, по книге оно прирастало в основном за счет приезжих. Первоначально к Траину и Торину примыкают только близкие родичи, основная масса беженцев отправляется в Железные Холмы. В фильме, скорее всего, переселялись основной массой после Азанулбизара. В любом случае, община должна быть не слишком большой (в пределах сотни-двух гномов) и неплохо организованной, учитывая периодические отлучки Торина ))

Относительно экономической ситуации тоже много неясного. У Толкина встречаются разные варианты от "жили они бедно, потому, что копи были почти опустошены" до "жили в довольстве и достатке, и даже скопили кое-что на черный день". Полагаю, что истина как всегда где-то посередине. Мы знаем, что работали гномы в Синих Горах с железом, потому что золота, серебра и драгоценных камней у них не было, и даже кольцо не могло здесь ничем помочь. Возможно, Эред Луин изначально не отличались особым богатством недр (вспомним: излюбленный металл гномов Первой Эпохи - железо), а может, шахты успели выработать за предыдущие столетия. Это согласуется и с фильмом, где на гномах почти нет золотых и очень мало серебряных украшений. Понятно, что они идут в поход, а не на праздник, но было бы - надели бы, не постеснялись. По книге вообще только у Торина была голдовая цепочка.

Кроме того, в тех же Неоконченных Сказаниях Гэндальф говорит Торину: "Никого из них [хоббитов], по меркам твоих предков, нельзя назвать богатым, но в некоторых из их жилищ хранятся штучки почище тех, которыми ты, Торин, можешь похвастаться здесь. У хоббита, о котором я говорю, есть золотые украшения, ест он с помощью серебряных приборов, а вино пьет из бокалов граненого хрусталя." Если уж хоббит, главное богатство которого - серебряные ложечки и фамильный сервиз, считается состоятельнее гнома, то живет этот гном, мягко говоря, хреновато.

Ну и коронное гэндальфское из Хоббита: "А не хотите - ступайте домой, копайте уголь!" Понятно, что это Гэндальф, что он преувеличивает, но это тоже дополняет общую картину.

Итак, в моем представлении, жили они в Синих Горах средненько. С голоду не помирали, но и шиковать было особо не на что. Добывали руду, уголь наверняка тоже. Возможно, соль? Занимались кузнечным ремеслом и мелкооптовой торговлей. Ездили на ярмарки. Вероятно, брали какие-то подряды на строительство/инженерные работы.

А вот отстроенные "великолепные чертоги" никак этому не противоречат. Особых затрат на дополнительные материалы это не требует, мастерской работой с камнем гномы славятся издревле. Так что ничто не мешало им за несколько десятилетий отгрохать если не эреборское великолепие, то вполне внушительные (особенно по людским меркам) палаты.

Тем не менее, для гномов, помнящих о прежнем величии и славе Королевства-под-Горой этого было явно недостаточно. И со временем Торина начали одолевать мысли о возвращении Эребора. Чтобы исполнить то, что завещали предки. Чтобы доказать самому себе, что жизнь прожита не зря. А по фильму еще и во имя наследников. Вряд ли Торин мог смириться, что Фили и Кили придется вести жизнь мелких торгашей в захолустье, когда им уготована судьба великих правителей гордого королевства.

Кинон

Ну, и напоследок кое-что о фильме. В пиджеевской экранизации Синие Горы упоминаются совсем мало. Но даже из этого можно попробовать вытащить ценную инфу ))

Во втором фильме есть эпизод в Лихолесье, когда Бофур подбирает оброненный ранее кисет и говорит, что он принадлежит гномам из Синих Гор - "он почти как мой". Не просто "О, мой кисет!", а именно "как мой". Значит там нет его инициалов, имени или еще какого-то личного обозначения. Но есть что-то, что определяет его как вещь синегорских гномов. А Бофур именно синегорец. Вряд ли Торин, Балин, Глоин, да даже молодежь, вроде Кили и Фили, воспитанная на рассказах об Одинокой Горе, считали себя синегорцами. Как там говорил Торин в Эсгароте? "Мы - гномы Эребора". Следовательно, можно предположить, что у коренных синегорцев был какой-то характерный узор, которым они украшали свои изделия, и по которому их легко было отличить от других.

Другой момент в первом фильме связан с приходом Торина в Бэг Энд. Помните, Гэндальф пересчитывает гномов, выясняет, что их недокомплект, и в ответ на это Двалин говорит: "Он не дебил. Он придет. Он был на севере, встречался с нашим кланом". Все стебутся, представляя, как он быстренько смотался в Железные Холмы, или наоборот, Даин примчался через все Средиземье в Синие Горы. Но вообще, Двалин говорит "meeting our kin", это не обязательно кровные родичи - просто другие гномы. Позже уже за столом, Балин спрашивает "как все прошло в Эред Луин?" и Торин отвечает, что "были посланники всех семи кланов". Таким образом, мы имеем место встречи в Синих Горах к северу от Залов Торина. Можно предположить, что это поселение коренных синегорцев - Огнебородов и/или Широкозадов. Торин мог отправиться туда, чтобы заручиться их поддержкой. И туда же направили свой ответ прочие кланы и Даин. Посланники - не обязательно гномы, это могли быть и вороны или какая-то еще птичья почта. А уже оттуда Торин отправился к Шир.

@темы: матчасть

---

Ну вот, хоть Фили мелькнул. Кстати, интересные у гномов баллисты. Сколько ж они из игр дернули-то, а? )))

@темы: видео, БПВ, спойлер

---

Ладно, эльфы/гоблины/хоббиты и прочие выражения не выбирают, чего от них еще ждать, но когда и свои не верят...

@темы: тумблер, Торин, gif-set

---

Этого еще не было? ))

@темы: тумблер, забавность, gif-set

---

Парень, нам тебя не хватало...

Вот ты где спрятался))

@темы: Фили, jpg

---

Кили-Тауриэль

@темы: Кили, Тауриэль, gif-set

---

Да что ж такое... ))

Фандом, как есть

@темы: тумблер, забавность, jpg

---

Н-да... Справедливости ради, там и пробивать было нечего, и так понятно. Но с местом все-таки угадала.

А вот это полный вынос всего:



И это:

@темы: БПВ, Торин, Двалин, gif-set

---

Трейлер!!

Наконец-то:

www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v...

Торин. Торин. Торин... Двалин. Кили. Додадут, с-ссуки.
"You gave a promise..." "You put upon them only ruin and death." "We've won the mountain, is it not enough?" "We will defend it."
"Bilbo was right - you cannot see what you have become." "Everything I did, I did for them."
Трандуил. "I came to reclaim something of mine." Тау. Леголас. Бильбо. Снова Кили. Фили где?
Саунд... Слов нет. И смайликов таких тоже нет.
Сволочи... Когда?! Хотя бы нормальный вариант дайте

UPD! Эребор! Какой там Эребор... Они ворота завалили?!
Двалин... у него аж голос срывается... А вот это "Everything I did..." - это еще в начале, может, перед возвращением Фили и Кили, когда Торин еще не знает, что с ними стало. И потом обнимает Кили, когда он наконец живой и вернулся. Надеюсь, Фили тоже достанется немного ласки.

запись создана: 06.11.2014 в 15:51

@темы: кино, БПВ, Торин

---

Надо чем-то разбавить ангст ))

Гетное ОТП:

@темы: забавность, gif-set, хоббит-каст

---

Трейлер!!

www.youtube.com/watch?v=xl2nu1jJz3c

Торин. Торин. Торин... Двалин. Кили. Додадут, с-ссуки.
"You gave a promise..." "We will defend it."
"Bilbo was right - you cannot see what you've become." "Everything I did, I did for them."
Трандуил. "I came to reclaim something of mine" Тау. Леголас. Бильбо. Снова Кили.
С-сссуки... Когда?!

---

Эреборские принцы.

@темы: арты, тумблер, Кили, Фили, jpg